Джипси-алкохардкор за границей — новый период в карьере The Hatters

 

Один из самых модных музыкальных проектов Петербурга, представители лейбла Little Big Family – The Hatters, а по-русски «Шляпники» весной 2019-го открыли для себя новый творческий период первым концертом за границей. Впереди выпуск нового альбома и съемки новых клипов.

Что сложнее – достичь люто-бешеной популярности за два года и собирать стадионы в России или играть фактически клубный концерт на 600 человек в Израиле? Чем отличается публика Израиля от российского поклонника? Почему альтер-эго солиста группы дядю Витю сместил дядя Толя и кто вероятнее всего сменит дядю Толю? Каким будет новый альбом, записанный за месяц в доме в Карелии, и какую песню в нем можно считать “Богемской рапсодией” – фронтмен The Hatters Юрий Музыченко рассказывает лично.

— Ну, что, друзья, с почином! Как встретил вас Израиль?

— Спасибо! Израиль встретил гостеприимно: мы сразу объелись хумусом и фалафелем. Я пробовал фалафель в Петербурге несколько раз – думал, это что-то отвратительное. А в Израиле попробовал – обалденно, оказывается! Итакие закуски у вас тут везде и посвюду, прямо как… прямо как дома! Очень приятно, что одно из национальных блюд здесь – шварма! Это ж как шаверма питерская, а не какая-то там шаурма московская. Хочется сразу водочки выпить, очень душевно!

— Успели ли вы где-то погулять? Концерт у вас в Израиле точно первый, но первый ли это ваш визит в страну, может, отдыхали уже у нас?

— Никто из нашей группы в Израиле ни разу не был, мы все тут вообще впервые оказались. Мы погуляли по Яффо, побывали в Иерусалиме – походили, подмерзли там… К Стене плача сходили.

— Вы верите, что если в Cтену плача вложить записку с желанием, то оно сбудется?

— Ну мы же музыканты — творческие люди, мы во все верим. У Стены плача нас больше впечатлила молодежь: в одном круге собрались парни молодые, ну которые сильно углубленные в веру, – в шляпах, с пейсами –они что-то весело декламировали, а поближе к выходу уже в своем кругу парни в кипах — постарше и повеселее – сначала плясали, потом сели на корточки и руками хлопали по брусчатке и пели: такое глубокое звучание мужского хора отражалось от камня –очень здорово, у нас такого на улице не встретишь! Культура совсем другая, сильно отличается, конечно, вроде не сильно экзотическая, но я бы и не сказал, что это что-то родное.

— О, поделитесь тогда ожиданиями: какие были от встречи с Израилем и что ощутили в реальности?

— Ничего такого, через что прошли наши друзья Little Big, когда прилетали в Израиль – полный обыск, допрос с очной ставкой… Они пугали, что нас могут прямо в аэропорту развернуть и депортировать обратно, поэтому когда мы спокойно вышли из самолета, прошли паспортный контроль, забрали багаж и вышли в зал прилета, то немного были ошарашены — никто нас не останавливает и никто на нас не смотрит. Мы с опаской медленно вышли из здания… И все! И от этого нам стало еще страшнее — может, за нами специально наблюдают? На улице мы покурили и на всякий случай зашли обратно: нас никто не проверял, через рамку металлоискателя не просвечивал… Ничего страшного не произошло!

— Где вы уже побывали с концертами за границей?

— В самом начале, как только мы начали играть вместе, мы съездили в Прагу: русская община устраивала что-то вроде корпоративной вечеринки, и пригласила нас выступить. Мы сели в собственные автомобили и приехали – было весело. Так что официально по факту вот этот концерт — в Израиле – наше первое заграничное выступление. Мы как в омут с головой прыгнули — вообще не представляли, что нас ждет и как будет реагировать публика.

— Израильская публика реагировала иначе, нежели публика в различных городах России? Какие ожидания и ощущения от первого заграничного концерта?

— Ну, по нашим ощущениям мы выложились на полную, чтобы шокировать людей максимально своей энергетикой и своей отдачей, плюс мы уже давно не играли, и нам было в кайф! Это вот в туре проявляется усталость, когда изо дня в день ты одно и то же играешь и уже ненавидишь свои песни… Но даже в туре выходишь на сцену  — первые пара аккордов, видишь своих пацанов, и так кайфово сразу! Но было страшновато! Мы уже привыкли, что половину песен даже петь не надо — зал сам за тебя все поет, а ты просто кайфуешь. На этот раз пришлось заново публику завоевывать, зал раскачивать — как в первый раз!

Но мы довольны: народ плясал, подпевал, один парень даже костылями размахивал*! Мы его даже на сцену вытащили, он был вне себя от счастья.

*Фидбэк от того самого парня с костылями:

— Я Саша Боков, мне 22, и я 8 лет назад репатриировался. Cейчас служу в армии сапером — дайте мне мину и я ее обезврежу. Недавно порвал связки на ноге и потому на костылях пришел на концерт – я не мог его пропустить! Я очень рад и в полном восторге — это лучший концерт в моей жизни! Самый шок я испытал, когда на сцене сам Юра Музыченко меня поцеловал в лоб! Я даже не понял, как оказался на сцене! Чтоб вы понимали, что это был настоящий алкохардкор!

Я не знаком с ребятами, я просто смотрю их с тех пор, как они появились наYouTube: видел все татуировки, которые они себе набивали, все клипы смотрел. Самый мой любимый трек – “Зима”! И если ребята приедут снова с концертами в Израиль, я приведу всех своих друзей и знакомых на концерт и еще приглашаю группу к себе домой – все влезут! The Hatters, приезжайте еще! Это было мегакруто!

— В одном из интервью в феврале 2018 года ты сказал, что именно финал 2018-го станет понятно, The Hatters мощно выстрелили и за два года обрели огромную популярность на хайпе или же это народная любовь закрепила коллектив на музыкальной сцене надолго. Вот уже 2019-й, что скажешь?

— Да-да, было такое. Что скажу… Учитывая, что недавно мы собрали стадион, то, я думаю, что мы все-таки укоренились. Вот теперь со спокойной душой можно и заграницей попробовать выстрелить и ездить выступать.

— У меня лично название альбома Forever young forever drunk четко ассоциируется с песней «Вечно молодой, вечно пьяный» группы «Смысловые галлюцинации». Вы оттуда содрали название?

— Ну мы же на этой музыке выросли! Получается, содрали, и что (смеется)? Позаимствовали. Вдохновились! Это музыкальная творческая преемственность, давай так назовем. Я по секрету скажу, раз уж мы заговорили про преемственность, то в совершенно новой песне «Не услышала» из нашего ЕP «Три внутри» — там есть такая мелодия-проигрыш, идет сразу после слов «Не услышалаааа» — и вот если ее замедлить, то слышно, что это Pantera и трек I’m Broken (смеемся вместе).

— Хахаха! А еще перенимаете что-то у кого-то?

— Иногда: когда уже придумали песню, сыграли ее, потом ходим и слушаем, вдруг кого-то из нас осеняет– да это же Bullit for my valentine или Placebo. Это же все в голове – мы росли на этой музыке, это естественно и вовсе неудивительно, что где-то и в наших песнях похожие рифы и ритмы всплывают.

— Есть еще такая ассоциация, в чем секрет успеха The Hatters: 1- город Питер, 2- Билли Новак с его фирменным алкоджазом и 3- бар The Hat («Шляпа»). Вы собрали все это воедино, добавили в свое творчество стиль и разнузданность питерского же Шнура и немного балканщины Бреговича, так?

— Это все получилось случайно! Я даже не знаю как это комментировать Следующий вопрос (смеется)! Да мы даже не думали об этом, это все как-то уже потом стало складыватьсявоедино. Кстати, с баром «Шляпа» у нас какие-то сложные отношения. Мы снимали там один проект «Домашняя татуировка» — ходили в разные бары и набивали там татуировки с разными хенд-мейд ребятами, которые работают в технике stick and poke. И вот мне там тоже тату сделали именно в баре «Шляпа», мы там подебоширили немного, и, в общем, с этим баром у нас отношения немного не сложились… Мы даже хотели открыть рядом свой бар и назвать его «Houyapa», но, боюсь, что нам не разрешат из цензурных соображений (смеется).

— Вы – первое детище лейбла Little Big Family. Тяжело ли быть «старшим ребенком» в семье?

— Ну тут надо пояснить, что мы все-таки не совсем детище, потому что мы сложились как коллектив, а потом уже ребята из Little Big предложили нам свою помощь, то есть мы теперь под их протекториатом. В общем, они нам помогают и делятся советами, скорее это они как раз «старший ребенок», а мы – младшенькие. Вот «младшим братом» в Little Big Family быть тяжело: для нас всего столько нового открылось – мы вечно во всякие проекты вписываемся. И я тут же получаю звонки от злющего Ильи Прусикина (лидер группы Little Big — прим. авт.) с воплями: «Что ты делаешь, почему ты не посоветовался, в какую ерунду ты опять вписался?», — а я обычно защищаюсь «Ну я думал…», — а он продолжает: «Нечего думать, меня спроси, я б тебе сразу сказал, что это ерунда!» — ну и все в таком духе. То есть мы иногда попадаем в те ямы, в которые в свое время попадали они. Понятно, они нас защищают и хотят предостеречь от глупостей, все как в обычных отношениях между братьями, поэтому мы иногда получаем «подзатыльники».

— С другой стороны, не уберечься же ото всех ошибок, так вы получаете собственный опыт, как молодые и начинающие.

— Тоже верно, я Илье так и объясняю. Но он строгий братан, ругается частенько. Что поделать, мы же творческие личности, у нас нервная система расшатана.

— Журнал «Cобака.ру» назвал в 2016-м The Hatters самым модным музыкальным проектом в Петербурге благодаря вашему стильному виду. Вы до сих пор закупаете костюмы в магазинчике на “Удельной” и сами себе костюмы придумываете?

— Ну, не целиком, у нас есть и что-то дизайнерское, а вот некоторые специфические элементы находим и на барахолках, и в сэкондах. Там есть вещи прикольные – пожившие, со своей историей, они из какого-то времени и несут с собой какой-то образ — такая театральная это штука.И у нас есть стилист — специальный человек, который все это придумывает и следит за нами, и тоже ругается, если мы какую-то хрень на себя нацепим вдруг. С этим все строго.

— Ваш концерт в Израиле прошел в первый день весны: начинается новый период, когда вы играете концерты заграницей, природа просыпается, все хотят обновлений – когда же выйдет ваш новый альбом?

— О, как ты красиво сказала – первый день весны, первые гастроли заграницей — новый период, новая жизнь! Клево было в Израиле, да! Хотелось прямо там напиться и домой не уезжать.

— Твое альтер-эго — дядя Витя — приходил во время концерта?

— Дядя Витя уже не торт, не торт… Теперь у меня есть дядя Толя. Их отличие в том, что Витя был такой фарцовщик из 80-х, а Толя –уже из 90-х, более серьезный парень, такой справедливый хулиган, то есть ребенка не обидит, а за дело кому-то накостылять – легко.

— Подожди, а что же насчет нового альбома, когда выйдет? Вы же закрывались в доме в Карелии на месяц, прямо как Queen в свое время.

— А, альбом — да, мы съездили в Карелию, на месяц закрылись и записали новый материал– нашли много интересных ходов. Немного теперь опасаемся результатов — это совершенно иная музыка. Она вдумчивая, она более мелодичная и уже не такая драйвовая, а скорее грувовая –под нее хочется ехать на кадиллаке сутенером (смеется).

— Ага, то есть с развитием вашего музыкального творчества дядю Толю в свою очередь сменит сутенер из 2000-х?

— Возможно, возможно. Или наоборот, переместимся в 70-е и кто-то оттуда придет. Швыряет-то по-разному мое альтер-эго… В общем, сейчас сидим в раздумьях над новым альбомом и мучаемся с вокалом. Честно, не знаю, как это получится и как слушатель воспримет этот наш эксперимент.

— Если взять по аналогии с процессом записи альбома как у Queen, будет ли у вас своя “Богемская рапсодия”?

— По аналогии – будет «Увертюра»: пока что ее рабочее название «Дом». Эта композиция длится около 6 минут и включает в себя интонационные кусочки и вариации каждой песни со всего альбома. Это будет музыка «залипательная», поэтому-то мы и побаиваемся выпускать ее. Сразу скажут, «не торт, не торт»… и мы даже готовы, что массовые «отписки» начнутся.

— Вы щедро разрешили использовать свои инструментальные треки для видеоблогов, фильмов – где угодно, важно только указать авторство.

— Так и должно все это работать, потому что в договоре с компанией Believe, которая занимается нашими всеми музыкальными цифровыми платформами, такая пометка стоит. Мы очень часто слушаем свою музыку без вокала – мы же музыканты в первую очередь – и она нам нравится больше, чем с вокалом (улыбается).

— Вот это новость! Почему?

— Потому что инструментальная музыка может развернуть твои мысли вообще в другу сторону при прослушивании, а вокал все-таки задает определенный вектор восприятия, и иногда это мешает. А так как мы еще и театральные люди, и в интернете сидим, нам иногда не хватает музыки атмосферной, киношной что ли, и вот мы дали людям такую возможность – использовать наши мелодии. И встречали уже не раз и в кино, и в спектаклях, надеемся, что это работает и помогает кому-то.

— Еще я где-то вычитала, что выступления ваши порой идут не на прибыль, а даже в минус. На что ж вы живете? В Израиль тоже за хумус, вечер на море и прогулку по Иерусалиму приехали, как ты на концерте сказал?

— У нас есть менеджер, и он всеми этими финансовыми вопросами занимается. Но вообще это очень странная история – нанятыймной же человек мне же платит зарплату. Я шучу. На самом деле так бывает, когда совпадают расширенный состав участников и дружеские договоренности: например, есть такой фестиваль “Дикая мята” – на этом фестивале мы впервые появились и, выпив и подружившись с продюсером Андрюшей Клюкиным, договорились, что теперь мы у него пожизненно будем играть за 50 тысяч рублей – для нашей многочисленной группы это чисто символические деньги на еду и дорогу. И вот последний раз мы привозили расширенный состав – дополнительное шоу и технический персонал, там акробаты,свет и звук, — в общем около 20 человек. И мы расчитались с работниками, которые нас обслуживали, а сами поехали домой, заплатив за бензин самостоятельно. Так что бывает и такое, и твоя вычитанная история именно об этом. Но я это считаю инвестицией в себя же.

— Что говорит по этому поводу Прусикин? Клипы на что снимаете?

— О, он все понимает – он-то уже много лет инвестирует в себя. А с клипами проще – рекламная интергация, плюс все деньги за авторское право с iTunes, которые по копеечке капают, иногда пригождаются. Последний раз, когда мы снимали деньги с iTunes, нам хватило на то, чтоб арендовать дом, завезти оборудование для записи альбома и жить там целый месяц.

— А новый клип когда выпустите?

— В марте снимаем, а, уже же март! – и вот где-то в апреле, с выходом нового альбома, мы его презентуем. Я знаю, что это будут треки “Танцы”, “Обижен” и, возможно еще один, название которого я точно не помню, потому что я в новых названиях еще путаюсь. Снимать будем в Питере, у себя под боком. Питер – очень интересная местность, унас множество географически интересных изысков, да и рядом Карелия  — северная, скалистая. Много интересных локаций!

— Сколько интервью за два года ты дал, и сколько из них ты реально читал, слушал и смотрел?

— Я не считал, естественно, сколько я интервью давал, но очень часто, особенно в турах бывает, когда ты приезжаешь на какую-то радиостанцию и вроде бы с ребятами-диджеями так хорошо и весело разговариваешь, но начинается эфир – и первый же вопрос «А почему вы назвали так свою группу?», и ты думаешь: «Ну серьезно, об этом и будем разговаривать?». Поэтому всегда придумываем самые разные удивительные истории на тему, как мы придумали название для своей группы.

— Самый дурацкий вопрос, который задавали журналисты кроме того, почему вы назвали себя «Шляпниками»?

— Будем ли мы блевать на сцене на следующем «Нашествии». Потому что на самом первом нашем «нашествии» я рыгнул в микрофон и остановил выступление, отрыгал, ой, отругал звукорежиссера, потому что звук дерьмовый был. Я считаю, это было правильно.

— Я в Израиле часто беру интервью у звезд и заметила, что среди фанатов и поклонников частенько присутствуют люди психически не самые здоровые. У вас есть такие фанаты?

— Нет, кстати. Мы же не закрыты от людей, мы очень много общаемся в интернете, базируемся в Питере в своей штаб-квартире – это наша с женой тату-студия Backstage, — Санкт-Петербург, Арсенальная улица, дом 7 – немного рекламы (смеется). У нас целый штат сотрудников и тату-мастеров, это все наши друзья. И там много места, оно такое клевое: двухэтажное помещение, на втором этаже — мансарда, и там, где покатая крыша заканчивается, начинается колючая проволока – открывается волшебный видна «Кресты», тюрьму для маньяков. У нас есть свой выход на крышу, оттуда мы наблюдаем дворик, где зэки по кругу гуляют. То есть такое романтическое место. Мы там репетируем, и мы доступны – люди очень часто приходят к нам за футболками, за наклейками, просто сфотографироваться и поздороваться. Так что психов у нас таких нет, тем более, мы же из Питера – мы ходим по тем же улицам, тусуем в тех же барах в центре, что и наши поклонники. В метро вот я не езжу, разве что, на машине как-то мне комфортнее, зато меньше пью, кстати! И вот когда по Питеру ходишь – а Питер в принципе такой город звездный, и люди уже привыкли, они лишний раз не дергают тебя.

— А на гастролях по России? Ижевск там, Рязань? Разве поклонники не ждут после концертов и не караулят у гостиницы?

— А на гастролях все очень просто: и ждут, и караулят. Но нас привозит автобус в гостиницу, директор и охрана быстро всех разгоняют,-нас в смысле, а не людей, но мы, бывает, и пофотографируемся, и автографов пораспишем — и вот нас уже дальше куда-нибудь везут.

— Давай еще немного про музыку. Почему алко—и хардкор? Потому что накативши песни пишете?

— И это тоже, но это было раньше, сейчас уже меньше. Просто мы фанаты хардкора, и у нас есть подозрение, что наша музыка — нестандартный джипси-фолк-рок: мы некоторые рифы и мелодии придумываем на электрогитаре. Сидишь так, порой, поигрываешь, и оп – придумалось что-то. А потом уже перекладываем на наши балалайку, скрипку, духовые, — гитары у нас принципиально нет. Потому и хардкор! Да и любим мы хардкор.

— Как же вы вот так состыковались с ребятами в одну команду – это же надо и быть музыкантом, и при этом любить тяжелую музыку, чтобы понимать друг друга и быть на одной волне?

— Cлучайность – как-то нас жизнь привела в определенный момент друг к другу. И познакомились мы не в интернете, нет, там мы нашли только барабанщика. С басистом мы долгое время уже были знакомы, с Пашей аккордеонистом мы в театре познакомились (театр “Лицедеи” – Юра и его жена Анна состоят в труппе театра и задействованы в спектаклях– прим. автора), тромбониста нам привел наш менеджер, а трубача – уже сам тромбонист, потому что ему одному скучно было – как-то так все сложилось удачно.

— Как ваши жены, несомненное украшение группы, вписались в этот блудень с вами?

— Девочек пришлось взять с собой, потому что иначе бы они не отпускали нас на ночные репетиции и все время бы в чем-то подозревали.Теперь они в группе и идет обратный эффект: они нас сами гонят на ночные репетиции – типа иди сочиняй, мать твою, чего разлегся.

— А девчонкам отдыхать вообще даете? К 8 марта, например, цветы хоть дарите, или на поклонников все спихиваете? У кого больше поклонников, к слову, у вас или у девочек?

— А девчонкам в кайф – внимания сколько! Они на сцену выходят — есть повод нарядиться и покрасоваться (рядом жена Юрия восклицает – “Деньгами давай!”). А поклонников больше у нас, у парней, нас же девчонки в основном и слушают. Мы же для своих девчонок пишем, а поклонницы думают, что для них, да, зая (обращается к жене)? А вообще, дорогие девушки, оставайтесь такими же хорошими и заразами, чтобы ради вас хотелось разбиваться!

— У вашей с Аней дочки тоже есть задатки музыканта?

— Она год на скрипку походила и ей что-то не понравилось, вряд ли музыкантом она станет. Она у нас “ху-до-же-ни-ца, ба-ре-ли-на и ди-за-нер”, своей маме она заявила: “Мамочка, ты у меня будешь самой модной бабушкой ”!

— Есть мнение, что клоуны – самые грустные люди в мире, скажи, как артист театра “Лицедеи”, это так?

— Мнение это довольно правдивое. На сцене мы такие все зажигаем народ, а в обычной жизнимыне то что бы зануды, нет, но настоящий отжиг и хохот рождается же из всего грустного, наверное, поэтому такое мнение сложилось. Смешно-то на самом деле то, что ранит, и ты потому над этим и смеешься —  это защитная рекция, как стена такая встает, поржать над тем, что ранит. “Стена ржача”.

— Израиль – страна, в которой много эмигрантов. Кто-то переезжает и начинает жизнь с нуля, в новой культуре, с новым языком. Кто-то вынужден полностью менять род своей деятельности, кто-то переживает депрессию, кто-то должен кормить семью, несмотря на то, что еще сам не адаптировался. Представь себя на месте такого эмигранта-музыканта, что бы ты делал?

— Я посоветовать точно ничего не могу. Могу только сказать, что все эмигранты – очень отважные люди, и я бы так не смог, я бы просто струсил. Я без своей жены шагу ступить не могу! У меня даже своей банковской карты нет – то есть карта-то у меня в кармане лежит, но на ней написано Анна Музыченко. И поэтому где бы я кого ужином не угостил и расплатился картой, сразу гневный звонок от жены – «Так, это что было такое?»,- карта же к ее номеру привязана. В общем, если б жена заставила переехать, то я бы ей доверился: сказано — надо делать! Я без своих людей не могу теперь. Раньше, лет 10 назад — мог бы, наверное… Сейчас многое держит.

Фотографии с концерта: Деда Саша (Александр Ханин)