О любви и предательстве, о том, кого бы сыграл в «Игре престолов» и о том, чего ждет и чего никогда не смог бы сделать актер Филипп Бледный 

ФИЛИПП БЛЕДНЫЙ – актер театра, кино и дубляжа, а также телеведущий. Как гласят открытые интернет-источники, пережил клиническую смерть, любит зиму и сладости. Кстати, сердце плечистого голубоглазого красавца-актера свободно. Хотите знать почему – продолжайте читать. Предупреждаю заранее – многабукаф!

Поводом для интервью стали гастроли в Израиле  — Филипп выступит в роли поэта Ивана Бездомного в спектакле “Мастер и Маргарита” постановки Сергея Алдонина, одного из главных персонажей романа (c 30 ноября по 5 декабря! Подробности и заказ билетов: http://biletru.co.il или по телефону: *4997). По сюжету романа поэт Бездомный проходит путь от поиска славы и известности до познания высшей истины, которая так и остается неподвластна, но полностью меняет личность Бездомного.

На сцену Филипп вышел впервые в 4-летнем возрасте, что неудивительно в актерской семье, окончил Щукинское театральное училище (курс Валерия Фокина), и с тех пор за плечами у молодого и талантливого актера множество ролей в спектаклях и киноролей, особенно запомнилась зрителям его игра в сериалах “Папины дочки”, “Моя прекрасная няня”, “Отель Элеон” и “Кухня”.

Мы с Филлипом сразу же нашли общий язык, интервью получилось живое и одновременно серьезное и заняло более 2-х часов. Пришлось разделить его на две части: официальное интервью с Филиппом, опубликованное в газете МИГ, в преддверии гастролей в Израиле – читайте ЗДЕСЬ, а у меня – неформальная часть, веселая и весьма откровенная. И да, девушки, вот вам ссылка на его Инстаграм — @filippblednyi, не благодарите.

— Филипп, привет! В Израиле все друг к другу обращаются на демократичное «ты», можно и к тебе так обращаться?

— — Привет! Я не против! Давай! Тем более, что мне всего 57, тебе ведь примерно так же (смеется).

— На фотографиях ленты в твоем инстаграм-аккаунте ты прекрасно выглядишь! Расскажи про свою физическую форму вот что: правда ли, что из-за того, что ты раскачался, некоторые роли прошли «мимо» тебя? Или это просто потому, что ты вырос из амплуа Веника из «Папиных дочек», и у людей сложилось такое восприятие, что они не очень понимали, куда тебя направить, на какую роль определить?

— Скажу откровенно, это, кстати, относится к тривиальным вопросам, я не испытываю каких-то болезненных переживаний по поводу того, что я застрял в амплуа Веника, если бы у меня не было другого – майора Соколова, которого я уже играю около двух лет, если бы у меня не было «Кухни» — отличных два сезона, где я уже совершенно другой, крупный и здоровый, играл от официанта до управляющего, если бы не было «Отеля Элеона», где я тоже совсем иной, наверное, тогда мне стоило бы задуматься, что что-то не так. Но Веника уже давно нет во мне. Он есть, потому что это я был, но сказать, что «я помню его только Веником» может лишь человек, который только «Дочек» и смотрел. Тот, кто мало-мальски следит за тем, как я развиваюсь, давно уже не думает про Веника. Даже я, будучи артистом и не смотря телевизор совершенно, иногда клацаю по видеороликам на Ютьюб и смотрю какие артисты какие роли играют – как развивается Пашка Прилучный, как Тихон Жизневский, мой близкий друг, и другие. Мне достаточно отрывок посмотреть и оценить — да, вот молодец, смотри-ка, что-то новенькое нашел! А по поводу, что я стал весить 90 кг, ну да, я раскачался, мне в какой-то момент вдруг очень захотелось этого, быть сильным! Мой папа очень сильный и здоровый мужик из Челябинска, выросший в военной семье, он может яблоко сжать, а из него апельсиновый сок потечет.

— Сложно было с таким папой расти?

— Ну нет, он же актер! Да и как я могу сравнивать, он у меня один и я его богтворю! Это мой пример! Это единственный человек, которого можно сейчас, в его 69 лет, с вертолета одного в тайгу спсустить с коробком спичек и перочинным ножиком, а через два месяца у него уже будет свой домик, шашлык из лосося и одежда из медвежьей шкуры, я не удивлюсь этому вообще, потому что это мой папа, он такой.

— Ты резко раскачался?

— Моя история раскачки была планомерная – я занимался спортом всегда: то фитнесом, то рукопашным боем, то еще чем-то, а потом году в 2013-м я плотно занялся бодибилдингом и с 72-х кг я добрал до 82-х. И я чувствовал себя просто в лучшей своей форме – я очень много ел, был «на массе» и мне казалось, что я поперек себя шире и не вхожу ни в одну дверь! А сейчас я смотрю на эти фото и смеюсь, да я уже без набора массы вешу 91 кг, на мне крутка не застегивается и в лифте люди от меня шарахаются, так что все познается в сравнении (смеется). А люди, которые помнят меня Веником, особенно в провинции, видят на афише мое худое лицо, и потом очень удивляются, когда я выхожу на сцену – кто это такой вообще?

Этим летом мне стало важным участие в жиме штанги для того, чтоб получить звание кандидата на мастера спорта среди любителей в дисциплине «Жим лежа, пауэрлифтинг». Для этого мне нужно было выжать 140 кг, а я прежде такой вес не брал. Для того, чтобы только выйти в категорию с собственным весом до 90 кг нужно было выжимать 140 кг, но в итоге я три месяца готовился и выжимал уже 144 кг, к сожалению, в соревнованиях поучаствовать мне не довелось. Но этот гештальт я закрыл. Все достижимо! Вопрос в цели. Когда я начал качаться, меня на Первый канал не взяли, так и сказали: «Филипп, если бы Вы были в половину меньше, то эта роль ваша… Вот у нас есть фото, вы идеально нам психотически подходите, щуплый такой, но сейчас вы просто гигантский охранник в кожаной куртке со сбитыми руками!», а я ответил: «Извините… Щуплые люди разные бывают, может, я в душе щуплый» (смеется). Но я не испытываю дискомфорта, клянусь, как всех денег не заработаешь, так и всех ролей не сыграешь. Я знаю миллион примеров актеров моей комплекции, которые играют главные роли в фильмах и сериалах. Просто тут ситуация не в том, что вот я сейчас похудею – и оп! — все роли мои! Нет. Конечно, если я сбавлю десяток кг, то диапазон ролей для меня расширится: на каких-нибудь ботаноидов могут взять, или нервных холериков.

Был проект для Первго канала, где мы снимались с Катей Гусевой, я там играл ВДВшника бывшего, механика – интересная и трогательная история, с очень мужественным персонажем, мне эта роль очень импонировала, к сожалению, когда проект выйдет на экраны – пока не известно, но суть не в этом. Там-то мне режиссер и сообщил, что я должен похудеть. Когда я спросил, насколько, он ответил так по-отечески добро: «Надо сильно, чтобы щеки ушли». У кого-то первыми приходят уши, ноги, зад, что-то еще, а у меня – лицо. И через неделю были еще одни пробы, я похудел на 7 кг, и режиссер восхитился: «Ого, это даже больше, чем нужно! Вот теперь можете начинать есть!». А я сказал: «Ну все, это уже не остановить!» (смеется).

В итоге, действительно, я получил эту роль и держался в нужном весе. Но у нас это никому не нужно, я сейчас рассказал о редчайшем случае, когда режиссер, который меня знает, в меня поверил – в итоге все состоялось. Но я слабо верю, что я приду на какие-то пробы, и мне скажут: «Фил, мы Вас берем, но нужно немного похудеть», скорее скажут: «Все хорошо, конечно, но нам нужен кто-то посуше, порельефнее». Да если б мне сказали: «Сушись!», — я бы высох так, что вы бы просто еще не видели таких сухих актеров! (смеется) К сожалению, в нашей индустрии не используется такой ресурс, как self made.

— Ты говоришь сейчас о таких моментах, как Шарлиз Терон, например, поправилась для фильма «Монстр»? То есть ты тоже так умеешь, просто это в условиях российской киноиндустрии невостребовано?

— Просто у нас считают, что это невозможно. А главное тут – мотивация. Как с Дэниелом Крейгом, которому сказали, будет фильм про Бонда, вот тебе тренер. И через полгода мы смотрим «Казино Рояль» — и даже гетеросексуальные мужчины восхищаются его фигурой и задаются вопросом, как же он этого добился! А это не только он добился, это ему задачу поставили и заставили выполнить. Это не в том дело, что вот, «Я толстый, поэтому никто меня снимать не хочет», а в том, что взяли бы тебя любого, если именно ты как актер понравился. Но у нас продюсерское кино, тут все решают продюсеры.

— Как обычно тренируешься? И сколько кг максимум выжимал?

— Вот те самые 144 кг и был мой максимум. А в среднем… Все зависит от того, какая тренировка. Если тяжелая, на максимальный вес, то сначала разогреваюсь грифом, а потом уже 100, 115, 130 кг на один раз, и этого хватает, чтобы взорвать мышцы, а если обыкновенная, с подходами, то я делаю 5-6 подходов, 10-12 повторений по 90-100 кг, это мой рабочий вес.

Понты из серии «Я пожал сотку» — не работают, я хожу в такие залы, где «сотку жмет» уборщица, там, если у тебя на грифе меньше 100 кг, ты не имеешь права даже позвать кого-то подстраховать тебя, потому что все будут думать, что ты разогреваешься. Я обучен суровыми мужиками, которые ногами жали 600 кг — у меня глаза из орбит вылезали.

— Это твоя тактика жизненная – загнать себя в сложные жизненные условия и добиться максимума?

— У меня есть такое – от папы досталось, что я быстро загораюсь и могу в очень короткий период достичь очень высоких результатов. В связи с этим дико разочаровываюсь в том, что делаю, и вскоре теряю интерес. Вот для примера: у моего папы была куча разрядов по всем видам спорта (он уже даже сам не помнит, сколько), которые существовали в СССР, и все эти разряды были от 3-го до 1-го, он даже имел звание КМС по настольному теннису, он и конькобежец, и футболист, и баскетболист и стрельбой занимался, и боксом — все что хочешь. Универсальный солдат. И я спрашивал отца, почему он не пошел в профессиональный бокс, на что тот ответил, что так быстро начал всех лупить, что ему стало скучно. У него стоял выбор – или «ломать» нос, чтобы там не было хряща и идти в большой спорт, или поступать в ГИТИС. Он выбрал второе и в итоге учился на одном курсе с Александром Абдуловым у Павла Хомского.

Вот и я такой же. Мне, чтобы добиться какого-то невероятного результата, не нужно загонять себя, нужно просто поставить цель. К сожалению, есть у меня такая проблема, как бы это правильно сказать… я жадно жру пирог жизни ртом и руками, вместо того, чтоб аккуратно резать ножом и поддевать каждый кусочек вилкой. Как ребенок – откусываю настолько, чтоб дыхание перебивало, до асфиксии – и это во всем, чего бы ни касалось в жизни – до надрыва, пока не лопну. Я либо делаю, либо вообще не делаю. Я не могу так – «немножко хожу в секцию», нет, если я хожу в секцию, то я там лучший и мне быстро становится скучно. А если не лучший, то ходить нет смысла! Поэтому я стал актером – здесь невозможно стать лучшим! Если б у меня были способности к математике или физике, я бы, наверное, был безумным гением, как, например, Перельман, закрылся бы дома, пил кефир и исписал бы все стены своими формулами – типа, ах ты дрянь, сейчас я тебя решу (смеется)!

Однажды папа сказал, что если ты можешь чем то еще заниматься, не становись актером. А я не могу ничего другого, более того, я не представляю жизнь без этого! Мы как-то с друзьями разгоняли такую тему: если бы мне предложили пожизненное гарантированное обеспечение, по 5-10 миллионов в месяц, заниматься можно чем хочешь, но только не чем-то связанным с искусством и творчеством – ни музыкой, ни пением, ни танцами, ни рисованием, — просто быть обывателем, согласился бы я? И я понял, что нет – иначе бы сошел с ума и начал убивать людей от обилия нерастраченной творческой энергии. Лучше уж я буду сумасшедшим актером.

— Ты говорил у себя в инстаграме, что спорт, в частности жим штанги, помогает приводить тебе свои мысли в порядок. Часто приходится это делать?

— Да, спорт очень помогает. Я привожу мысли в порядок практически каждый день, в смысле занимаюсь, даже если я не дома – отжимаюсь, упражненния делаю, все равно заряжаюсь от этого энергией. Мои друзья говорят, что я перестроил свой организм. Летом я занимался ежедневно. Как-то собирался на пробы, а иногда бывает, что мандражируешь перед пробами, или переживаешь, что текст выучил не очень, или даже когда все хорошо, переживаешь — получится-не получится. И тут у меня в голове голос: «Филипп, иди пожми!», — а я уже в рубашке, в туфлях, почти из дому вышел. И вот я закатал рукава, подлез под штангу, сделал подход, повесил штангу, встал и понял, что вообще не переживаю. И это так интересно: когда эфемерные мысли сталкиваются с физикой, когда ты понимаешь, что ты – это не только то, что в голове – внутренний монолог, или то, что ты себе мнишь в своей черепной коробке, весь вот этот душевный онанизм, это ведь не совсем правда! Почему спортсмены так нравятся людям – потому что они настоящие, они от земли. Конечно, у всех есть какие-то проблемы, мысли и прочее, но у них – их зачастую меньше, потому что у них физика разработана. Для спортсменов их тело – их храм, и если он приведен в порядок, у человека нет проблем — он улыбается, он легко встает утром, он пробегает 30 км, он выжимает 200 кг – и ты смотришь и думаешь, да это ж машина, что с ним может вообще случиться? Я испытываю огромное уважение и зависть к профессиональным спортсменам и к людям, которые посвящают свою жизнь этому. Я думаю, что если б я не занялся актерством, то ушел бы в спорт.

— Мне кажется, у тебя хорошие данные для этого. А спорт тебе помогает в твоей актерской кочевой жизни? Или ты не устаешь от поездок, переездов и перелетов?

— Последние полгода-год то ли я повзрослел, то ли что-то еще, нейронные свзяи меняются в мозгу – я начал замечать во всем позитив, например, еду в поезде, в котором душно, люди вокруг не очень прилично себя ведут или кричат, а я могу надеть наушники, включить тихонько музыку и читать себе Пушкина или Довлатова, и вдруг понимаю, что на меня снизошла благодать. Не в плане христианской благодати, а человеческой – я себя настроил на правильный шумовой фон: я лежу и думаю, что все правильно делаю – во-первых я все-таки лежу, даже если не могу заснуть из-за смены часовых поясов, я отдыхаю, да еще и читаю интересную книгу. Это про усталость. А спорт – выручает, да, когда нужно мобилизоваться. Например, своим участием в борьбе за КМС в пауэрлифтинге я заложил большой фундамент для своего здоровья, моя тренированность дает большую устойчивость организма к стрессам физического плана. Не к моральным, к ним мы все нетренированы.

— Поделись секретом, что ты делаешь, когда вот надо себя взбодрить и идти на сцену, а у тебя простуда начинается, голова болит, хандришь, настроение не то, звезды не так встали – чем себя мотивируешь?

— От хандры – это сложно, тут никто не скажет, а вот если ты заболеваешь, температура или еще что-то, на это тебе любой артист ответит – надо бежать на сцену! Это реально волшебная штука, я не знаю, как это работает. Я предполгаю, что есть этому вполне физиологическое объяснение уровнем эндорфинов, дофамина, адреналина, серотонина, окситоцина – я еще много других умных названий знаю, я вообще умный парнишка, чуть в медицинский не поступил. У меня была возможность на выбор стать актером, юристом или медиком, я хотел быть хирургом, но у меня обнаружился тремор в руках, хирургия оказалась не для меня. Но суть не в этом. Когда ты выходишь на сцену, то компиляция многих факторов делает из тебя здорового человека! Вот тебе плохо – диарея, рвота, температура 41 и кровавые слезы – и ты выходишь на сцену и все проходит: ни соплей, ни поноса, ни кашля.

И все бывалые актеры у кого это случалось, а у профи это случалось неоднократно, говорят, что по итогу так играются лучшие спектакли. Потому что включается режим базовой игры – без лишних переигрываний, недоигрываний, дополнений, непонятных шуток – все мы любим немного прибавить, «страдануть» побольше – а тут идет база, и все отмечают, как точно работает актер! А ты просто больше не можешь физически, программа не позволяет, ты играешь так, как нужно, чтобы выжить, понимаешь?!

Надо учитывать, что тут мера ответственности огромная, плюс поддержка зрителей невероятно влияет! Поскольку я из актерской семьи, то кайфую от сцены. Для некоторых, я знаю таких людей, не буду называть фамилии, это стресс: они терялись, когда перед ними народу тысячи две, не могли говорить текст, а для меня – это кайф, самая моя больша площадка была в 3500 человек, выхожу – зал забит битком, а я стою и думаю — вот вы все и мои! Это были невероятные ощущения. И не потому что у меня мания величия, а потому что так я забираю внимание людей за время спектакля, я не боюсь драться с залом, оскорблять, рычать – я знаю, зачем они пришли, я беру их в оборот, и через какое-то время уже я знаю, что они со мной, что они мои соратники, что я готов с ними вместе двигаться дальше, и вот мы что-то делали, и я поднял руку и молчу. И зал будет молчать вместе со мной, поскольку зрители верят в то, что я делаю, они настолько в процессе, что они ждут, что же он сейчас скажет, этот вожак стати. И ты стоишь и молчишь, и не потому что думаешь, эх, я сейчас время потяну, а потому что ты готовишься выдать зрителю правду. Я могу стоять минуту, а минута сценического молчания в жизни – это два часа, а то и три. Так что зал – это значимый фактор, который помогает тебе держаться на сцене, особенно, когда ты болеешь.

— А какие роли тебе интереснее играть – комедийные или драматические?

— Комедийныйх ролей я много сыграл и я люблю это делать, мне это безумно нравится, но при этом драматические роли мне тоже нравится исполнять. Я не очень люблю бытовую драму, потому что: «Ну, тут все должно быть как в жизни: вот тут ничего не играй, просто будь, как будто это ты». Да в смысле? Я учился в институте 4 года играть не себя, плюс ко всему за мой актерский 10-летний стаж я ни разу себя не играл во всех этих спектаклях, фильмах, сериалах. А тут – все проще и ты понимаешь, что для выполнения подобных задач не нужен актер! Достаточно просто быть человеком. Что в данной индустрии и происходит. Время дилетантов! Чтобы органично сказать текст необязательно быть артистом с красным дипломом и огромным багажом опыта: любой человек, который очень хорошо выучил текст, чтоб от зубов отскакивало, который не зажимается и понимает куда повернуться, просто адекватный человек справится с такой задачей – а все уже восхищаются, ну какой актер! А актер для меня – это человек, который за один фильм сменит пять образов, и ты его не узнаешь — вот это актер! А как это сейчас называют модно, — драматический реализм, — вот это не мое, не люблю и не понимаю.

— А что тебе ближе – театральная сцена или телевизионная съемочная площадка?

— Если брать со стороны профессии, то, конечно, театр! Это такая площадка, такое непаханнное поле работ. Я постоянно тривиально отвечаю на этот вопрос: есть алмаз твоего умения, и ты его превратить в бриллиант можешь только в театре – затачиваешь грани с режиссерами, с пратнерами, закаляешься, а потом тебя приглашают в кино и спрашивают о том, как же вы умеете блестеть, какие у вас есть грани – а ты им — вот такая, и вот такая, и еще такая! И все в восторге: «Великолепно, у вас больше трех граней, мы вас берем!» (смеется).

Я знаю некоторх режиссеров, например, Михалков, Звягинцев, Быков, Бодров- старший, которые берут молодого мальчика-актера и мнут его, лепят из него артиста — к концу одной картины он уже столько всего набрал! Но зачастую в современных реалиях, когда утверждают на роль в какой-нибудь сериал, тебя не растят, тебя юзают и все то, что ты умеешь. В этом и парадоксальное отличие. Но при всем этом я, как профессиональный артист, могу сказать, что для меня кино – это моя жизнь! Сериалы, фильмы, именно работа перед камерой — это я безумно люблю и без этого жить не могу, сразу чахну, хотя у меня есть театр. И по театру тоже успеваю соскучиться, но кино для меня всегда важнее было, это а) популярность, б) деньги, с) а и б и то, что я там могу реализоваться.

Я стараюсь всегда находить общий язык с режиссерами и продюсерами, чтобы мне давали немного «подышать» и я мог сделать что-то из того, что действительно хочется. Поэтому, конечно, кино — всеобъемлющее поприще. Если бы у нас были театры как, например, в Америке на Бродвее – высокооплачиваемые, где театральных звезд боготворят… Но у нас иначе – театралов истинных очень мало, их в одно суденышко можно посадить, а весь океан остальных людей — смотрит сериалы. Поэтому, когда тебя знают «и снаружи и внутри» — это приятно, а что для меня дороже – я не знаю, в плане чья любовь важнее.

— Наверное, банальный вопрос, который тебе часто задают, но очень интересно, что же самое важное и самое трудное в профессии актера?

— Самое важное – не спиться. А самое сложное – тоже не спиться (смеется).

— Замкнутый круг какой-то!

— Я, правда, не знаю, как ответить на этот вопрос, он такой всеобъемлющий. Если я сейчас начну рассказывать, что самое сложное – это душевная работа, это будут такие розовые сопли в стакане…

— Давай уточню вопрос, я имею ввиду – что именно для тебя самое важное и самое сложное.

— Для меня самое сложное в моей работе- то, о чем не признается тебе никто, — быть в забвении. Это самое трудное, самое сложное и самое страшное для актера. Когда тебя забывают, когда тебя не зовут работать, когда ты не востребован. Это ад, это смерть для актера. Актер может говорить все, что угодно: у меня свой бизнес или семья или еще что-то — есть такие, которые типа переформатировались. Но, значит, они и не были актерами, а настоящий актер, потеряв работу и потеряв популярность, вдруг потеряв себя в работе или перестав любить свое ремесло, понимает, что он выброшен за борт жизни! Дело даже не в узнаваемости, это приятно, но это не самоцель, И даже не в деньгах – найти работу за деньги может любой человек, научиться что-то делать и потом делать это хорошо, если он не совсем бездарь. Но быть без того, чем ты жил, это как потерять любимую жену, которая вдруг умирает от остановки сердца, а ты никогда ей не изменял, потому что любил только этого человека, Все, конец! Я пытаюсь передать тебе ощущения такого человека: вот он сидит за столом и пьет, и его год уже не снимают, у него нет спектаклей, у него остались какие-то деньги еще, но он не хочет заводить никаких отношений, не хочет гулять в парке, он только сидит и ждет какого-то приглашения, он, как Хатико, брошеный! Вот он и спивается или торчит, потому что он чувствует себя убитым, его лишили его жизни. Вот это, наверное, самое сложное — пережить, уметь переждать, перетерпеть такой период, переступить через себя, пойти на поклон или что-то свое организовать, но заставить себя вылезти из этого дерьма, потому что оно, как болото, засасывает.

— А как ты считаешь, стать востребованным актером – это больше везение или упорный труд?

— И то, и другое. Но фарта тут больше, считаю. Я знаю некоторых, на мой взгляд очень средненьких артистов, которые сейчас в фаворе, я с кем-то из них знаком, с кем-то учился, — и не то что бы я такой завистник, я сам не в последнем десятке нахожусь, — и вот смотрю на их популярность и думаю: «Ну, ребята, вы что, глаза протрите! Ну почему, ну как так?» А вот, фарт, повезло.

— То есть формула успеха — оказаться в нужное время в нужном месте — работает?

— Конечно! Я знаю и других людей, которые не имея какой-то особой славы, вдруг становились звездами — тоже не буду имен называть. Хотя есть у меня живой пример, мой товарищ очень хороший, взрослый мужчина за 40, выпускник «Щуки», виртуозный артист, работал себе в театре, и тут на него сваливается сериал, в котором он сыграл главную роль — и пошло! И он на пике славы, зарабатывает деньги, на него посыпались предложения на съемки – и я счастлив за него, потому что он действительно достойный артист, он пахарь, он умница. Он не скатится до какого-то откровенного «фаршмака» в плохом смысле этого слова.

— Типа съемки в рекламе таблеток от диареии или виагры?

— За такое я осуждать не могу, разные ситуации бывают. Вот когда звезда уровня ведущего центрального канала вдруг начинает крамольные вещи рекламировать — это для меня странно. Хотя, может, мне просто за такие проекты огромные деньги еще не предлагали. Но имея такой статус, гонорары, как бы меня могла соблазнить такая мелочь? Я еще могу понять, когда это артист захудалого театра в 25 мест, он душу дьяволу продаст и будет сниматься где угодно. А этот человек почему повелся? Может, дело в разных внутренних ценностях, для меня не это главное. Не это — в смысле не деньги, а когда у меня есть уже определенный статус и сложившееся обо мне мнение, я не могу себе позволить подобного. Я еще пока не достиг такого уровня, чтобы мне сказали: «Мы вас утвредили, вот почитайте!», я не Данила Козловский. Но бывает, что мне присылают определенный сценарий и спрашивают, не хотел бы я прийти на пробы, а я листаю сценарий и вижу, что это откровенное дерьмо — как позволить себе пойти на такие пробы? Я не к этому 30 лет своей жизни шел. А кто-то идет, за милую душу. Есть, например, фильм «Дедушка плохого поведения», там играют Зак Эфрон и Роберт Де Ниро, ну это просто кошмар: где Де Ниро и где эти американские комедии?! У меня волосы дыбом встали! Да, я ретроград, да, у меня папа его же возраста, но что это за отстой – какой надо было получить гонорар, чтобы согласиться по сценарию класть член молодому парню на лицо?!

— Получается, когда у артиста появляется определенный статус, то у него возникает и дополнителная ответственность за те роли, на которые он соглашается?

— Естественно. Но это по моему мнению. Клянусь, я не против экспериментов и если вдруг завтра мне какой-нибудь друг-режиссер скажет: «Фил, вот здесь ты будешь валяться по уши в дерьме и есть жуков, а по тебе будет ползать однорукая женщина», я отвечу: «Окей, но объясни в чем идея». И если окажется, что идея концептуальная, и что я не ради пошлости ем дерьмо в кадре, то я готов совершать разные поступки — разжиреть еще на 20 кг, чтоб сняться жирдяем, чтоб народ сказал, смотрите, какой смешной толстяк, а потом похудеть в два раза, и прочее – вариантов миллион, вопрос в том, насколько это целесообразно, для чего все это!

— В «Игре престолов» бы снялся? Какую бы роль сыграл?

— В «Игре престолов» — знал бы язык, конечно, снялся бы! С Кхалиси готов участовать в съемках и ночью и днем, целовал бы ей руки – я в нее платонически безумно влюблен. Считаю, что она, как актриса, просто фантастическая. Есть такая штука – вот ты смотришь на человека и понимаешь, что это твой соратник, родственник по душе, нам было бы о чем посмеяться вместе. И это здорово: несмотря на то, что она мегазвезда, она остается собой и не задрала нос.

Знаешь, ты задала очень прикольный вопрос, потому что это один из сериалов, который я смотрю. Нельзя сказать, что он любимый, но он необычный и он мне нравится. Любимые мои сериалы – это «Соври мне» и «Доктор Хаус». Я помешан на Хью Лори — у нас все сложно, это односторонняя любовь (смеется). Почему мне так нравится философия его роли — он гений, и он не может быть счастлив, потому что тогда он перестает быть гением, а станет обычным человеком, у которого просто жена и работа, он улыбается и типа счастлив, но при этом он уже не может делать гениальные вещи, не может быть собой. Он счастливый – это уже другой человек.

А возвращась к тому, кого бы я сыграл… Вот того усатого негодяя с Железных островов, Грейджоя, из рода Кракенов, дядю Яры и Вонючки, который появился в последнем сезоне и убил своего брата, он на Льва Шрайдера похож. Вот это прямо для меня! Это самый кайф — таких персонажей играть! Часто спрашивают, почему актеры хотят негодяев играть. Добро – это всего лишь одна краска: ты добрый и хороший — и все. Отрицательный же персонаж, неважно, какие у него грехи, — это гигантская палитра и положительных, и отрицательных, и тонких, и колких актерских красок. По мне лучше играть Ганнибала Лектора, нежели Гарри Поттера.

— Кстати, о женщинах. Я знаю, что на тему личной жизни ты не любишь рассказывать, а вот про образ своей женщины открыто говоришь. И я вот что вдруг подумала: Израиль, по сравнению с Россией, очень семейная страна – ценнность брачных уз, потомственность и огромное количество детей! И ты как-то сказал, что готов ждать рождения дочери, даже если у тебя будет 22 сына. Может, еще и поэтому ты не женат, потому что в России женщины не готовы так много рожать? Современные девушки могут строить карьеру, быть сильными и независимыми, путешествовать, отлично выглядеть, иметь три диплома о высшем образовании, но семью с детьми им создавать тяжело. Может, в этом дело?

— Мне когда-то моя любимая еврейская мама сказала: «Сынок, неизвестно, какая тебе жена попадется, ты должен уметь все делать сам». С 6-ти лет я уже был самостоятельным. Я все умею делать сам, для меня вопрос готовки или уборки, глажки не стоит, наверное, поэтому мне 30 и я до сих пор один. Я должен найти человека, который будет рядом, пойдет со мной по жизни, партнера настоящего – тогда я смогу и захочу жить с таким человеком. А на меньшее я не согласен.

А женщины, да, вообще боятся рожать. И женщин самостоятельных и умных много, но не готовых к семье. И я не понимаю отчего. Вот когда мужчина не хочет создавать семью – есть две причины: либо он хочет принадлежать самому себе и продолжать разгульную жизнь, не стесненную отношениями с одной женщиной, либо потому что боится не состояться. Может случиться так, что женщина встречает мужчину на излете лучшего периода его жизни: и вот они встречаются, у них все прекрасно и тут он вдруг перестал сниматься и деньги закончились, а она уже беременна. И начинается: «Ах ты такой растакой, я поехала!». И вот мужчина рвет на себе волосы – что делать? Перебивается какими-то работами, но женщина уходит к другому. И у каждого мужчины это в голове крутится и он такой – не-не-не, сначала вот куплю-ка я себе квартиру, машину, и тогда, может быть, можно жениться. Хотя я по себе сужу, у меня так. Я не переборчивый, если я говорю девушке — я с тобой, значит, я с тобой. Как у Омара Хайяма – ты лучше голодай, чем что попало есть и лучше будь один, чем вместе с кем попало. Это кредо моей жизни. Пока такая девушка мне не встретилась. А не потому что я встал в позу «не подходите ко мне».

— Ну как же так, ты – молод, симпатичен, востребован в профессии, подкачан, начитан – должны же толпы поклонниц за тобой ходить!

— Ох, ну вот ты вроде умная девушка, а такие глупости говоришь – как можно построить отношения с поклонницами, если они не принимают тебя всерьез, а воспрнимают тебя лишь сквозь призму того, что ты звезда, а не просто человек?

— Но ведь есть девушки, которые понимают, что ты актер и то, что они видят на сцене – это одно, а в жизни ты совсем другой.

— Естественно, в этом и проблема: когда люди тебя знают, как звезду сериала, а потом знакомятся с тобой поближе в быту, у них такой конгнитивный диссонанс наступает, такой разрыв шаблона – «Как, ты не пукаешь фиалками?» Ну да, я обычный, извини, я болею, иногда я слаб, я не всегда сгибаю гвозди бровями и не всегда жму 144 кг. Актеры уходят в запои, теряют работу, как все обычные люди, поэтому-то и нужно выбрать человека, который скажет – я люблю тебя и мне все равно, кто ты, что ты, я хочу быть с тобой как с человеком, а не актером. И тогда мужчина воспрянет, у него вырастут крылья и он в любой ситуации будет делать что угодно, лишь бы вам обоим было хорошо. Но таких женщин практически нет. Они – как вымирающий вид, реже Амурского тигра.

Однажды я пришел к маме и сказал: «Мама, зачем ты это сделала?» Она испугалась: «Сынок, что случилось?» А я сказал: «Мам, зачем ты так сильно задрала планку, я подспудно ищу такую, как ты: я же все детство видел, какая ты красивая и мудрая, тонкая и деликатная, как ты умеешь прощать и забоиться, а я вокруг себя вижу девушек, напоминающих лишь бледную тень моей матери». А в моем случае Бледная – это еще и фамилия (смеется).

Новая формация людей, молодежь – с такой легкостью сходятся по лайку и расходятся по смс, что это вообще такое? Какая-то нестабильная чушь. Мне, чтобы узнать человека, нужно с ним общаться, подружиться. Одно дело — страсть, но у нее и другие цели. А для серьезных отношений мы должны стать друзьями, должно быть доверие. Это же как приручить медведя или тигра. Я одинокое дикое животное, самодостаточное, добывающее себе лосося с красной икрой, с хорошей шерстью – каким-нибудь готовым кормом меня не приманишь, а вот если охотник будет в засаде сидеть месяц, смотреть, выглядывать – я обращу внимание. Это как с котами – ты протягиваешь коту руку, он сначала твои пальцы понюхает, оценит, можно ли тебе доверять, и потом либо позволит погладить себя, либо уйдет. Я сейчас, конечно, такую эгоистическую несколько картину представил, типа под меня надо подстроиться, но я и сам к кому хочешь подстроюсь. Мы все – как животные, с инстинктами, и это очень тонко.

— А как ты отдыхаешь? Предпочитаешь книжку тусовке в клубе или…?

— Я никогда не предпочитал клубы, но и с книжкой время много не провожу, хотя читать люблю. Отдых – это поспать, в спортзал сходить и взбодриться. И в кино я очень люблю ходить, музыку слушать, спектакли друзей люблю посещать. И вообще мне нарвится проводить время свободное, если оно у меня есть, с друзьями, с людьми, которые мне дороги. Ради них я могу прилететь или приехать куда угодно. Например, если мне скажут, что будет концерт «Роллинг Стоунз» в таком-то городе, я вряд ли соглашусь, а вот если близкий друг позвонит и скажет, что он проездом в Риге и хочет со мной встретиться, я с криками «Лечу!» сорвусь!.

— А ты ходишь к друзьям на спектакли, чтобы подсмотреть у них какую-нибудь фишку?

— Покойный ныне Петренко-старший (я очень его любил и люблю его творчество и даже снимался вместе с ним) всегда говорил: «Воруйте, воруйте!» Даже подсмотрев и «украв» какую-то манеру или жест, ты все равно не сможешь исполнить это так же, как другой актер, у тебя это выйдет по-своему. Но зато ты обогатишься и сможешь пополнить базу актерских приемов. А база – это очень важно, это как таблица умножения в математике.

— У тебя отлично поставлена речь, понятно, что это инструмент актера и ты должен его развивать, и все же ты много читаешь? В умении витиевато отвечать на вопросы тебе не откажешь! Помогло тебе чтение книг в постновке речи?

— Конечно! Я стал активно читать помногу в институте, там приходилось между студенческой жизнью и занятиями столько успевать! Там я читал по пять томов в неделю, не без техники скорочтения, когда нужно было запомнить колоссальные объемы информации. И после института привычка читать осталась, теперь я это делаю без спешки и с большим удовольствием. Иногда просто ловлю себя на мысли, что вот хочется что-то почитать интересное.

— А сейчас что-нибудь читаешь?

— Я только что закончил читать «Подходцев и двое других» А. П. Чехова, перед этим дочитал «Евангелие от Владимира Соловьева», теперь вот перешел к «Зоне» Довлатова — немного пожалел, если честно. Не потому что Довлатов плохо пишет – нет, он гений, а потому, что тяжелая тема – надсмотрщики, тюрьма… Я еще начал читать осенью, в поезде «Чита-Москва» на верхней полке… Прямо почувствовал себя внутри этой книги! С другой стороны невозможно быть рафинированным и давать себе только позитивные эмоции, я же актер, я должен и негатив получать.

Еще люблю творчество Айзека Азимова – фантастику, или Стругацких. Фандорина Акунинского обожаю — это шедевр, и люблю Глуховского и его историю о постапокалипсисе в подземке.. Но это уже чтиво, которое меня расслабляет – кто-то Донцову читает, а я от повседневности убегаю в «Метро».

— Странный ты: москвичи не любят подземку, а ты в нее с радостью бежишь (смеемся оба).

— Ну я же не коренной москвич, я из Петропавловска-Камчатска.

— Ты много городов за свое детство сменил, это помогает тебе заводить друзей, или, наоборот, ты долго с людьми сходишься? На встречи выпускников ты ходишь?

— У меня до института не было друзей, были знакомые, одноклассники, с которыми я общался. Друзья уже появились в актерской среде. А выпускные… Я тебе так скажу. 23 октября, день рождения «Щуки», моего института, а я, вместо того, чтобы смотреть там капустники и обниматься со всеми, рассказывая, что я уже 9 лет как выпустился, сижу дома и даю интервью. Это вопрос приоритетов, я не люблю тусовки такого рода, мне там не особо интересно. У меня после института осталось несколько хороших и близких друзей, и мне не нужен подобный повод, чтобы их увидеть.

— А интервью ты давать любишь или это профессиональная необходимость?

— Неободимость, потому что никто не задает вопросов, на которые было бы интересно отвечать.

— А на какие вопросы не нравится отвечать и какие бы вопросы ты хотел слышать от журналистов? Может, дадим наводку на будущее?

— Сложно сказать, какие вопросы бы я хотел, это будет выглядеть, как будто я приготовил крутой ответ, поэтому, давайте задайте мне именно этот вопрос, о том, какие обои я бы поклеил себе на кухне. Так что каких бы хотел, не знаю. Вот точно не хотелось бы тривиальных вопросов, по поводу Веника, по поводу взаимоотношений с девочками из «Папиных дочек» и обмусоливания моей личной жизни. Хотя я считаю нормальным вопрос вроде: «Филипп, ты взрослый уже мужик, как же семья, или если все в порядке, то расскажи, что все в порядке». Иногда журналистам не хватает деликатности человеческой. Хороший журналист — он как делает: сначала немножко пошутил, обстановку комфортную создал, задал первый вопрос – и вот собеседник ему уже все сам рассказал, а он диктофон включил и все, Пулитцеровская премия.

— Твои главные авторитеты и критики – они есть? Или ты сам себе авторитет?

— Брат старший. И я сам для себя, безусловно, хотя я очень себя люблю и многое себе прощаю. Но когда я остаюсь наедине с собой после разговоров с братом, после всех этих «Ничего-ничего, нормально, молодец, Фил!», ложусь спать и перед сном словно разделяюсь внутри себя надвое, продолжая диалог. И вот это самое страшное — когда ты можешь разговаривать с собой по-честному, это такой жесткий психоанализ, ни один психоаналитик тебя на такой уровень откровенности с самим собой не выведет. Одна часть тебя говорит: «Ну прости, я не хотел», а вторая часть – «Да хотел, ты просто раздолбай!». И ты — целостный — потом думаешь, да, надо с этим что-то делать, надо исправляться перед самим же собой.

— Если ты умеешь быть честным с собой, это же очень хорошо. А с другими?

— С собой я бываю честным, и клянусь, стараюсь быть честным с людьми. Я не говорю, что мне не присуще лицемерие, которое называют сейчас деликатностью или дипломатизмом, но я частенько говорю все людям прямо и не всегда это приятно, иногда могу кого-то ранить. Порой стараюсь промолчать, зная, что собеседник все равно копнет глубже, а я буду вынужден все ему сказать прямо, и это его ранит, и он обидится и больше со мной не будет общаться, а мне бы этого не хотелось. Я не хочу обижать людей.

— И еще немного о честности: ты сам пишешь свои посты в Инстаграме? Или это пиар-менеджер?

— Всегда сам. И это лишь малая толика того, что я могу.

— А как твои стихи? Ты в одном интервью сказал, что не любишь просто так путешествовать и смотреть на то, что оставили другие, потому что хотел бы оставить собственный след.

— А мне нравится, что ты читала мои интервью! Прямо вот тебе «пятерочка» за это! Молодец! Плюсик к карме!

— Ну, я же готовилась ко встрече со звездой (хорошо, что интервью по телефону и ты мою розовую кофточку не видел!- прим. автора). Наследил? Где свой след удалось оставить?

— Ты знаешь, я скажу так: дело не в стихах. С каждым годом я понимаю, что стихов становится все меньше. Меня одно время очень вдохновляли мои женщины, которые были рядом, разбивали сердце и превращали в прах мое бытие, но это всегда для поэта является самым плодотворным периодом. С тех пор прошло около пяти лет, я перчитываю эти стихи, и понимаю, что в основном это просто страдания, никакой особой мысли или красоты построения рифмы там нет, хотя звучит неплохо. Да, я мог бы выпустить книжечку, она бы продалась – это не вопрос, но дело в том, что еще через пять лет я это прочту и мне будет стыдно, придется собрать весь тираж и сжечь. Потому что «пишет каждый в 18 лет», это все понятно.

Мне становится интереснее проза. Многие винят обожаемого мною Александра Сергеевича Пушкина в том, что он перешел на прозу в конце жизни (хотя он же не знал, что это его конец жизни окажется (смеется)), дескать исписался, стихи же – высшая форма литературы, а прозу писать легче. Вот и я стал переходить на прозу и понял, что мне приятнее таким способом изложить свою мысль, хотя иногда находит, — получаются стихи. Но теперь я отправляю их компетентным людям, которые уже дают свою профессиональную оценку – «не стоит» или – «да, в десяточку попал», тогда сохраняю очередное десятистишие, не выбрасываю. Из тех стихов, которые остались одобрены специалистами, критиками и родными-близкими, их от силы пока что 10-15 штук. Из 500-1000 написанных. Порой в голове что-то интересное складывается – я в стихотворной форме излагать свою речь могу очень легко. Если поймаю волну в компании и под гитарку могу спокойно сочинять на ходу, сейчас это модным словом рэп называют.

О, так это же фристайл!

— Это не так сложно, если у тебя хороший словарный запас и если ты не зажимаешься и позволяешь себе где-то плоско срифмовать. И чем больше ты это делаешь, тем лучше у тебя это получается, вот и все. Как с горловым пением.

— Ты еще и горловым пением занимаешься?!

— Ну я ж с Камчатки!

— И где ты на все это берешь время? У тебя съемки, кино, театр, дубляж, спорт. Как в этих 24-х часах ты все успеваешь, поделись секретом?

— О, у меня полно времени! Я просто живу и все. В какой-то момент я вдруг понял – не надо бежать за автобусом, всегда приедет следующий.

Иногда бежать надо! Это когда ты все равно шел на автобусную остановку и вдруг видишь, что твой рейс подъезжает в 10 метрах с твоей сторны дороги и тебе просто нужно немного ускориться. И если ты успел – молодец, а если нет, то упустил шанс, ты же не знаешь, когда именно придет следующий. А вот когда ты видишь, что автобус уже открыл свои двери с другой сторны дороги, а на светофоре красный, и даже если ты выплюнешь свои легкие и перебежишь на свой страх и риск дорогу, то все равно, скорее всего, не успеешь. Так это не твой маршрут и не твой шанс и нечего туда бежать сломя голову. Только нервничать.

Надо правильно соизмерять свои силы, возможности и желания. Не надо стремиться хапнуть все сразу – я с этим очень хорошо знаком, когда утром озвучка, днем спектакль, вечером съемка, ночью подработка, потом в клубе читаю стихи и все, и умер черз три дня. Кому это надо? Потом ты будешь лечиться, потому что заболеешь от такого ритма жизни, не будешь высыпаться и у тебя будет паршивое настроение, а эти деньги тогда зачем? Чтобы новый iPhone купить? Ну это не стоит того. Можно выйти на улицу и, спокойно посидев на лавочке в парке, за 10 минут столько всего разглядеть, чего ни в каком инстаграме не увидишь. Жизнь нам дана одна, такая прекрасная, а мы ее просто пропускаем…

— Ты поэтому не заводишь себе аккаунты в других соцсетях кроме Инстаграма?

— У меня и Инстаграм отнимает весьма много времени, как оказалось. Есть такая штука, что не просто запостил фотографию и все, а надо понимать, что происходит и зачем. Но я стараюсь быть в тренде. Еще много смотрю видео на Ютьюб, чтобы оставаться на одной волне с молодежью, у меня 14-летний племянник. И я в теме: я знаю что такое рэп-баттлы и могу поддержать разговор на эти темы. И я считаю, что это правильно, когда ты знаешь, как вести диалог с подростками, которые еще не доросли до того, чтоб разговаривать на языке взрослых в силу возраста и отсутствия опыта. Лично мне в жизни был преподнесен подарок судьбы: я родился, когда мои родители уже были достаточно взрослыми — папе было 40, а маме 39 — и все мое детство меня окружали вполне взрослые люди, поэтому сейчас я себя комфортно чувствую как среди сверстников, так и в компании 15-летних юношей и даже с 70-летними могу поддержать беседу – говорить о политике, обсуждать литературу, песни Утесова или Шульженко, рассказывать анекдоты из 80-х и все будут думать, какой хороший мальчик. А всего-то потому, что этот мальчик между веками застрял (смеется).

Я считаю, что это правильно – понимать разные поколения и говорить с ними на одном языке. Это как с иностранными языками: я достаточно посредственно владею английским, хотя в совершенстве знаю русский. И я понимаю, что если бы мне вдруг понадобилось общаться с человеком, который мне любим или дорог, а русского языка он не знает, я бы выучил его язык, просто чтобы найти контакт. И если мне ради общения с племянником нужно изучить молодежный сленг – я это делаю, это не так уж сложно, и, опять же – это интересно, сколько талантливых подростков растет! Я и видеоблоггинг имею ввиду, и рэп-баттлы, хоть и бывают личности, которые меня откровенно раздражают.

— А что больше всего тебе не нравится в современном видеоблоггинге?

— Ой, бессмыслица, колу через фильтр пролить, например. Зачем? Или самое отвратительное – когда взрослые детей заставляют что-то нелепое сделать или надеть, или сказать, а потом смеются. И просмотров с лайками там невероятное количество! Заработки на рекламе и спекуляция на чувствах. Раньше в актерской среде считалось, что если ребенка с детства задействовали в театр или в кино, то все, это потерянное детство. Так вот я считаю, что мое детство с театром и кино было самым лучшим детством, по сравнению с тем, что там в этих ютьюбах происходит!

Ты хочешь сказать, что по меркам времен нашего детства у тебя, как у юного тогда актера, его не было? Ты ведь с 4-х лет в театре.

— Ну как не было, я и по двору с мячом бегал, и в казаки-разбойники играл, и по деревьям лазил, и гусениц с ящерицами ловил, и с пацанами дрался, и на стройке в сугробы между арматур прыгал – у меня было нормальное советское детство. Просто еще в театре играл.

— А что с горловым пением? Ты для себя или выступаешь где-то?

— Ну брось, только в комапнии друзей и на балконе у себя разве что (смеется). С музыкальными инструментами у меня как-то не сложилось: я даже на гитаре не могу ни одной песни целиком сыграть, но вот какие-то технические странные вещи мне нравятся, когда извлечение звука из инструмента просиходит каким-то непривычным способом. Я побывал на Байкале, так появился в моей жизни варган и затем глюкофон. И оттуда же меня понесло в горловое пение – стало интересно, получится ли. Сначала я сорвал себе связки, потом уже постепенно научился после упорных тренировок, там же, как говорят, луженая глотка нужна. Есть три регистра – нижний, средний и верхний, который вообще не на пение, а на свист скорее похож. Верхним регистром было сложно овладеть, я его освоил, но очень быстро навык потерял, для меня это сложно. А вот нижним регистром я часто пользуюсь, например, в спектакле «Мастер и Маргарита» есть исторические сцены, я там играю на глюкофоне и пою, когда нужно вибрато задать. Или для себя, когда нужно себя в порядок привести, это же такое звучание, примерно как кошки урчат – оно приводит тебя в равновесие.

— Ты любишь животных?

— Кошек люблю очень. У меня был кот и недавно умер. Последние 6 лет он прожил с родителями, у меня началась аллергия на кошачью шерсть, и я не смог с ним рядом близко находиться. Но хоронил его лично сам. Как сейчас помню – приехал к родителям, когда они сообщили о том, что кот умер, и вроде я от него уже отвык, но открыл его коробку и как зарыдал навзрыд, слезы как у клоуна ручьями текли. Я рыдал и понимал, что ушел мой любимый Чиф – не просто кот, он уже как родственник, 22 года почти прожил с нами, умный был и добрый. И когда мы его хоронили, я нес маленький гробик в руках, а мне казалось, что он теплый. И когда мы его закопали, я подумал, что вот и похоронил первого друга. Это жуть. Казалось бы, ну, животное, все они недолго живут. Но когда ты одушевляешь его, и он умирает, а вся твоя жизнь – это ассоциация с ним, то это ты не его хоронишь, а часть себя, которую ты с ним связал, это так же, как расставание с любимым человеком – от тебя уходит не человек, а все пережитое, не пережитое и все то, что ты любил в нем, все, что ты надеялся с ним пережить, все, что у вас было и он все это забрал с собой…

— Ты так ярко говоришь об этих переживаниях… Ты боишься ревности, измены и предательства?

— Ревности я не боюсь. У меня такая профессия, что нужно быть адекватным: я всегда понимаю, что человек может вести себя как угодно — танцевать с другим, обнимать кого-то, но если я знаю, что это мой партнер, то это никогда не перейдет никакие рамки, это точно. Предательства – конечно, боюсь, хуже этого ничего не может быть. Просто смерть – она искупает все, и в эгоистическом плане, когда человек умер, он остался весь тебе, он для тебя становится святым, а когда он жив и ты знаешь, что он сделал, а он продолжает жить и при этом жить хорошо, ничего кроме ненависти не возникает, и, хоть люди говорят, что отпустили и простили, это неправда, все равно тебя это гложет и коробит.

— Но ведь эти переживания же и дают почву для развития твоих актерских навыков?

— О да! Согласен на все 100!

А еще ты как-то сказал в Инстаграм, что твое выражение лица частенько не совпадает с внутренним состоянием. Почему так? Ты же экстраверт.

— Я экстраверт по профессии. Я не знаю, мне кажется, это какие-то придуманные рамки – если активно показываю свою позицию, то я экстраверт, если активно внутренне ее переживаю, а внешне не показываю, то интраверт. Это как жаворонк ты или сова. Да кто знает: я могу до 5 утра сидеть где-то, если на гастролях, например, или наоборот, в 9 лечь и в 7 встать! Хотя уже в 7 не могу встать, тяжеловато мне, люблю спать где-то до 9-ти.

— Ну тогда ты сова, открою тебе тайну (смеюсь). Актеры –это же богема, а богема рано не встает!

— Я думаю, это из-за работы я так себя переучил. Я тоже тебе тайну открою, богема еще стирает, убирает, ходит в магазин, покупает себе вещи, так что богемно полежать в кроватке мне нравится, но эти часы мне нужны для того, чтоб потратить их на небогемные дела.

— Какой хозяйственный! Мне, правда, не верится, что ты до сих пор не встретил ту самую! Знаешь, у меня есть друг – молодой парень (привет, @evgenii_sukhovenko) , гонщик, красавец, качается, не дурак вовсе, в общем, все при нем, вокруг него постоянно вьются девушки, а он тоже сетует, что не может жену себе найти. Мне кажется, вы похожи в этом.

— Ну а кто эти девушки… Зачастую это те, кто ведется на обложку, а мужчине хочется, может, прийти домой, под плед забраться, и чтоб его женщина обняла, поцеловала и сказала: «Милый, давай я тебе твой чай приготовлю и тост с сыром», и он просто кивнет, она принесет ему поднос на грудь, и он молча попьет свой чай, а она будет просто рядом, без этих вот дурацких «а давай покатаемся по Москве, как тебе мой новый лифчик и вообще где деньги». Никто не знает, что у этого буяна внутри, какие у него желания настоящие, а как можно открыться человеку, который на тебя смотрит с позиции: «Ой, ты такой гонщик, ты так гоняешь!». То есть если ты не знаешь, что твоему близкому человеку нужно, тогда зачем тебе этот вот баян, если ты на нем играть не умеешь? Понимаешь?

— Я-то понимаю, но тут же палка о двух концах: как девушки могут узнать тебя и помочь тебе открыться, если они видят лишь «обложку», которую ты им и демонстрируешь?

— Вот в этом и проблема – общаться надо, дружить. А я вообще-то такой, старого образца мужчина. Хотя спокойно отношусь к проявлению внимания со стороны женщины, считаю, что, если девушка с тобой хочет начать общаться и она первая идет на контакт, то это очень круто! Просто пять баллов ей сразу, во–первых, это смелость, а во-вторых, у нее есть намерения.

— А если ты сочтешь, что это очередная фанатка?

— Ну это да… Это тяжелый случай, но это же видно сразу, у меня глаз наметан. Тут у меня был случай, когда меня барышня уговаривала на встречу — примерно моего возраста, не из разряда поклонниц. Я специально себе ничего не накручивал, чтобы не разочаровываться, и вот наступило время, мы встретились, шли по улице и через 10 минут я уже думал о том, кому бы написать смс, чтоб мне позвонили под видом срочной встречи и убежать. И это жутко! То ли я такой заносчивый… Но я считаю, что если человек тебе нравится, то он тебе подходит, точнее — вы просто совпадаете как люди: вам есть о чем поболтать, никто не напрягается, чтобы друг друга удивить – она не ходит на цыпочках, и он не выпендривается, типа смотри, какие у меня мышцы, — важно, чтобы всей этой шелухи и мишуры не было. Поэтому самая такая постоянная и правдивая история – когда актеры женятся на подругах детства или однокурсницах. Это как у именитых реперов или у Цукерберга жены кто? Те, кто были рядом, кому они могли верить еще до того, как заработали свою славу и миллионы. И эти жены не всегда писаные красотки, которые окружают наших героев теперь – да, брат, да, вот эта пышка его жена! И теперь я понимаю почему: потому что она была с ним, даже когда готовила ему рыбу в панировке за полтора доллара, и даже если бы у него не было бы этих миллионов, она б все равно осталась с ним, и она бы его тащила простреленного после разборок домой, и ухаживала бы за ним, а не как те холеные девицы, которые закатывают глаза: «Ой, нет, все, у тебя не так много продаж…» Вот в чем фишка, чтобы ты соратника нашел. Мама вот говорит: «Я бы с тобой в разведку пошла!» — она не многим такое может сказать, но папе – всегда. Для меня до сих пор это эталон отношений – это насколько нужно доверять человеку, чтобы пойти с ним в разведку? Поэтому пока не встретил ту самую… Страдаю ли я от этого? Наверное, только когда засыпаю в своей огромной мягкой постели совсем один (смеется).

— Окей, посмотрим, как изменится твоя личная жизнь после того, как ты вернешься с Земли обетованной. В заключение — самый важный вопрос, который я задаю всем специально для моего блога: человеку, который находится на перепутье, в начале новой жизни, или подавлен обстоятельствами и вынужден начинать все с нуля, пытается реализоваться, но не получается, какой бы совет ты дал?

— Мне кажется, что тут очень подойдет совет от моей мамы – как у самураев – «дай мне семь вдохов». Ты очищаешь свое сознание, садишься или стоишь, закрываешь глаза и дышишь – раз, два, три… К седьмому вдоху решение или выход из ситуации приходит. А если не приходит, ты уже волевым решением его принимаешь. Но вот эта передышка — это важна! Хотя мне лично эти семь вдохов не помогают, таким как я больше подойдет нырнуть в прорубь, или принять ледяной душ, помолиться и «переспать» с проблемой. Утро вечера мудренее – 100 %. Если ты не веришь в Бога, то все равно нужно подумать о проблеме вечером, но вернуться к ее решению с утра – какую бы ты задачу с вечера себе не задал, как бы она не беспокоила мозг, сколько бы в мыслях не вызывала диссонансов и вопросов, ты ложишься и спокойно спишь, только, правда, надо успокоиться. И просыпаешься утром и все становится реально другим: встаешь и понимаешь, что это ж даже не проблема, ты готов действовать. За ночь в мозгу все упорядочивается, душа успокаивается, тело отдыхает.

Главное – не принимать решения сгоряча. Остановись на секунду и посмотри, что происходит. Да, нет работы, нет денег, нет сил и прочеее – но остановись, суета не помогает, а создает дополнительное напряжение! Есть такой закон – «80 на 20», на этом принципе построен весь мир: 20 % действий приносят нам 80 % результата. И когда ты понимаешь эту формулу и убираешь шум внутреннего монолога, откидываешь волнение, и выполняешь только, что нужно, чтобы решился вопрос, это и будет «80 на 20».

Кстати, 80 процентов проблем из-за лишних волнений в течение дня мы создаем себе сами. Я посмотрел отличный фильм «Шпионский мост», где Том Хэнкс играет адвоката для русского шпиона, которого меняют на двух американских летчиков, у меня картинка мира сложилась после одной гениальной сцены. Адвокат активно и экспрессивно объясняет линию защиты, а русский шпион сидит и курит. Адвокат удивленно спрашивает: «Вас что, вообще ничего не волнует?», — на что засланный наш казачок затягивается и спокойно отвечает: «А это как-то поможет?» Актер «Оскара» за эту роль второго плана получил! И это изменило мой мир, хотя я и сам догадывался, но вот именно эти слова помогли осознать, что суета бесполезна! Так что – без суеты!

 

— Спасибо, Филипп, за беседу и откровенность. Надеюсь, попаду на ваш спектакль!

— И тебе спасибо! Приходи, буду рад пообщаться вживую.

Фотографии: из личного Инстаграм-профиля Филлипа Бледного, Кирилл Диденок, Александр Ханин

Share This:

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *